Школа

         - Други, мои, - начала обычное собрание Сатира. В комнате сразу настала тишина, правда это вовсе не означало, что все стали ее слушать. Адена достала откуда-то шоколадку и начала как можно тише ее поедать. Соната подпиливала ногти. Этерия строила глазки Арену, а тот в свою очередь Этерии.
– У меня к вам серьезное дело. – Продолжала Сатира.
Положение несколько изменилось – Соната нехотя подняла взгляд на директора, Адена перестала жевать… а вот Этерия и Арен не обратили никакого внимания.
- Короче, кто считает, что наши металлюги хорошо образованны – поднимите руку.
Ни одна рука не поднялась. И не потому, что все что-то там считали. Просто это заявление директора ввело всех в глубокий ступор.
- То-то же. И я так считаю. Поэтому по нашенскому небесному велению надо всех металлистов отправить в школу для повышения образования!
Соната от удивления выронила пилку для ногтей, Этерия и Арен оторвались друг от друга и уставились на директора. И только Адена смогла выдавить из себя хриплое:
- А нафига?
- Видишь ли, мой милый ангел. Жизнь на небе однообразна и монотонна, короче скучно мне, понятно?
- Понятно, а ты думаешь это тебя развеселит?
- Думаю, да. Как только представлю Кипелова или Манякина отвечающими у доски – сразу веселеет.
-А что? Это мысль, - Адене представились Дубинин и Холстинин, которые пытаются уместиться за одной партой. И Удалов, пытающийся списать у Харькова.
-Я только смею надеяться, что мы не будем в ручную их в школу затаскивать? – Соната посмотрела на свои свеже-подпиленные ногти и решила, что для них будет большим испытанием запихивать упирающегося Терентьева в класс.
- Не будем. Мы вообще ничего делать не будем. Немного магии и они сами придут на занятия, а потом сотрем это из их памяти и вернем все на свои места.
- А кто преподавать будет? – спросил Арен.
- Ну… Пушкина, Рина Ли, Елин. Лео Хао позовем для рисования…
Далее шло долгое перечисление. В итоге было составлено расписание для вечного Рокового класса:

Понедельник:
1) – Литература – М. Пушкина.
2) – Рисование – Лео Хао
3) – Музыка (вокал) – Н. Басков.

Вторник:
1) – Культура речи – В. Жириновский.
2) – Музыка (инстр.) – Самоподготовка.
3) – Психология воспитания – Ю. Белякова

Среда:
1) – Физ-ра – Рина Ли
2) – Философия – Б. Гребенщиков.
3) – Русский язык – А.Елин.

Далее ангелы решили сами поиздеваться над музыкантами
Четверг:
1) Математика – Адена.
2) Биология - Соната
3) Восточные единоборства – Муришь

Пятница:
1) Информатика – Арен
2) Химия – Адена и Сатира
3)Общее собрание – все!

Список класса:
1. Алексеев Юрий
2. Беркут Артур
3. Голованов Андрей
4. Грановский Александр
5. Дубинин Виталий
6. Карпухин Александр
7. Кипелов Валерий
8. Маврин Сергей
9. Манякин Александр
10. Мелисов Юрий
11. Попов Сергей
12. Самосват Максим
13. Смольский Виктор
14. Страйк Алексей
15. Стыров Артем
16. Удалов Максим
17. Харьков Алексей
18. Холстинин Владимир
19. Швец Александр
20. Элькинд Павел
Отдельным числом шел Лекс.
Курс обучения был рассчитан на неделю, правда, он мог быть продолжен при желании ангелов.


Урок 1. Литература
И вот долгожданный понедельник. Класс наполнился шумной ребятней, причем ни один «ребенок» не знал, что он забыл в этом месте, но все послушно подостовали тетрадки, пеналы и принялись ждать учителя. И вот в класс зашла Железная Марга.
- Тааак… - протянула она, - как-то мы не так сидим. Ритм секции вместе не садятся.
В классе началась суета, Грановский послушно отсел к Кипелову от Карпухина. Харьков долго не хотел уходить от Мани, ибо они уже сыграли пол партии в дурака. Элькинд со слезами простился с Швецем, ведь если не он, то кто еще приглядит за малышом. И только Дубинину не пришлось пересаживаться от Удалова, поскольку они и так раздельно сидели.
- Эх, посадить бы вас мальчик с девочкой, - при этих словах все взглянули на Маню, который в свою очередь с ужасом смотрел на Пушкину. – Но нет, а то никакого урока не получиться. Ну да ладно. На прошлом уроке я вам задавала выучить любой текст Пушкиной.
- Простите, но прошлого урока не было, - осторожно высказался Холстинин.
- Еще доводы есть? – Маргарита угрожающе оглядела класс. Желающих больше не нашлось. – Ну, тогда, Владимир Петрович, я отклоняю Ваше возражение. – А про себя Пушкина подумала: «А то я не знаю, что никто ничего подобного не задавал, но надо же как-то вас помучить!» - Ну, кто первым желает показать свои таланты?
Сразу же поднялись две руки – Кипелова и Беркута. Они-то знают практически все песни Пушкиной и практически все наизусть. Остальные же сильнее вжались в парты.
- Ясно… кто еще? Желающих больше нет? Тогда вызываем по списку. Так… Дубинин.
- А что я-то? – тут же вскочил басист. – Я что самый рыжий?
- Ну ладно, тогда Маврин.
- Счас кто-то за рыжего ответит по своей челюсти! – не вставая, крикнул Маврик.
-Ты давай там потише! – Дубинин не мог пропустить то, что касается его челюсти.
- Да я щас так крикну! Мало не покажется.
- Хватит!!! – крикнула, наконец, Марга. – Оба к доске!
И два непутевых ученика, сопя носами и показывая друг другу кулаки, поплелись к доске.
- Ну, давайте дуэтом. Что рассказывать будем?
- Герой асфальта! – не сговариваясь, хором ответили испытуемые и косо посмотрели друг на друга.
- Хм… ну что ж. Раз такое желание – вперед. Кто начинает?
- Маргарита Пушкина, «Герой асфальта», - гордо начал Маврин… на этом он в принципе и закончил, ибо словами песни он редко интересовался. Дубинин тоже усиленно пытался вспомнить текст. После некоторых усилий, они сдались и умоляюще уставились на товарищей.
- Твой дом стал для тебя… - послышался с одной стороны голос Кипелыча.
- Для тех, кто в доме… - зашептал с другой Беркут.
- Эээ… - потянули Дубинин и Маврин.
- Хватит! – крикнула Пушкина. – Мне все с вами ясно. Четыре вам на двоих.
И расстроенные ученики вернулись на свои места.
- Так… кто следующий, - и взгляд Пушкиной снова упал на список. – Так… Мелисов.
Раздался хлопок – тело Мелисова упало на пол от страха и притворилось, будто оно в обмороке.
- Видала я такие представления, - усмехаясь, сказала Марго. – А еще я знаю, как двойки за поведение ставить.
Тело быстро поднялось с пола и побежало к доске.
- Ну, тем-то лучше. Что читать будем?
- Эээ, ну я не знаю, а что есть? – Мелисов пытался вспомнить какую-нибудь арийскую песню на стихи Пушкиной.
- Колизей, - зашептал с первой парты Попов.
- Так, - кулаки Маргариты сжались, и лицо покраснело от гнева. – Значит, товарищ Попов решил показать мне все свое неуважение?
- По-по-почему? – стал заикаться от страха Попов.
- Вы только что дали мне понять, что Вам абсолютно все равно кто пишет вам тексты.
- Не понял, - Сергей оглянулся по сторонам: арийцы закрыли лица руками, они-то понимали, в чем дело, а так же они понимали, что теперь они вряд ли допросятся от Марги хоть одного текста; кипеловцы улыбались, они тоже понимали, что Ария лишилась замечательного поэта; группа Мастер просто мерзко хихикали, а Самосват не понимал в чем дело.
- Нет, я, конечно, понимаю, что Вы всего лишь гитарист и Вам дела нет до того, кто пишет тексты, но песню «Колизей» написал Саша Елин…
Тут де Сергея дошло, что он ляпнул, и поэтому уже через секунду его не было в комнате. Жить то охота.
- Ну, да ладно, одним бездарем меньше. – Марго с удовлетворением плюхнулась на стул и посмотрел на Мелисова, который все это время переминался с ноги на ногу, моля Бога, чтоб поскорей сесть на место. – Ну, господин Мелисов, так чем же вы меня порадуете?
Но ответить он не успел, ибо прозвучал звонок, и ребятня разбежалась. И Марго послушно удалилась из класса, досадуя на то, что она так и не услышала ни одного своего стихотворения.


Урок 2. Рисование.
- Так дети! Сегодня у нас свободная тема. Рисуйте что хотите, - только зайдя в класс, сказал Лео, а потом тише добавил, - только меня не трогайте.
И, довольный, он уселся за стол, достал свой ноутбук и полностью погрузился в работу в фотошопе. Обалдевшие дети еще минут десять сидели с открытыми ртами, но потом очухались и с воодушевлением начали что-то малевать на своих листочках. Группа Ария решили рисовать друг друга. Дубинин рисовал Холста, Удалов Попова, тот Беркута, а Буркут и Холст рисовали Удалова. Дело в том, что Дубинин пригрозил оторвать башку любому, кто посмеет извратиться над его внешностью. Маврин придумывал татуировки, которые он в будущем хотел бы видеть на себе. Харьков рисовал собачек Маврина. Он хотел потом подарить свой рисунок Сергею - на память. Элькинд и Алексеев рисовали абстракционную картину, которая состояла из сетки и ноликов с крестиками, причем таких сеток становилось все больше и больше. Стыров рисовал какие-то цветочки. А Швец рисовал Харькова, приделывая ему рожки и тому подобное, так как дядя Маврик до сих ор очень заботился о своем бывшем басисте. Самосват и Мелисов по привычке рисовали танчики и самолеты. Кипелов разрабатывал новую эмблему своей группы. Манякин и Теря тоже разрабатывали, но не эмблему, а карты… да, да – собственные игральные карты и чтоб таких ни у кого больше не было. Группа Мастер рисовали Лео Хао, просто они решили рисовать с натуры, а кроме Лео больше никого не было. Голованов рисовал собственную гитару, то есть то, что он очень любил.
В общем, в классе стояла полная идиллия и ничего интересного не происходило.


Урок 3. Музыка (вокал)
В самом начале урока случилось страшное – в класс вплыл Басков. Металлисты попытались залезть под парты, но не все туда поместились. Те, кто остались вне укрытий в ужасе начали метаться по комнате.
- Спасибо, спасибо… - внезапно заголосил Басков. Этот голос заставил всех успокоиться, они сели за парты и начали ждать своего конца.
Басков сел за учительский стол и многозначительно стал оглядывать своих учеников.
- Так. Вот ты и ты, - он указал на Харькова и Маврина. – К доске.
И выше названные с опаской, по стеночке, начали продвижение к доске. Когда же они туда добрались, то Басков вскочил с места и как заорет.
- Ноту Ля! Ноту Ля!
- Дядя Маврик,- Харьков посмотрел на своего наставника. – А чего он хочет?
- Эээ… - Только и сумел ответить Сергей, а Басков тем временем продолжал.
- Ну, дорогие мои, ноту Ля!!!
- Боже, - Маврин с опаской посмотрел на Николая, - Может он того – свихнулся.
Казалось, что учитель ничего не слышит. Он продолжал орать, что ему нужна какая-то там нота, при этом он уже начал подпрыгивать. Когда же Басков начал скакать вокруг Маврина с Харьковым, то у Сергея от страха волосы на голове зашевелились, а Харьков начал тихо поскуливать. Вдруг Басков остановился.
- Два вам, бездари! Садитесь.
И ученики бегом бросились за прикрытие парт.
- Так, ну здесь хоть кто-то петь умеет. Так наугад выбираю пять фамилий, и если эти люди не смогут мне хоть что-то спеть, всему классу ставлю двойки. И так к доске идут Беркут, Кипелов, Самосват, Стыров. И вот тут еще Лекс какой-то.
Когда прозвучали фамилии, то металлисты начали злорадно потирать руки, а к доске боевой походкой направились самые, что ни на есть вокалисты.
- Итак, ноту Ля! – Басков довольно уселся на свое место, там он и остался, пока его не вынесла бригада санитаров, потому что как грянул хор из пяти фронтменов. В общем, плохо стало оперному певцу от такого.


Урок 4. Культура речи.
- Так, все по местам!!! Теперь я ваш учитель, и только я говорю вам что делать! – С такими словами в класс вошел Владимир Жириновский. – Ты, мерзавец, патлатый. Ты куда пошел? Я тебя спрашиваю!
- Я?! – спросил Беркут, так как, судя по всему, слова адресованы были именно ему.
- Ну да! Ты, ты. Куда пошел я спрашиваю?
- Эээ… на место.
-Твое место будет там, где я тебе скажу! Теперь стой там, где стоишь, и нечего пялиться на меня!
Обалдевший Артур так и остался стоять посреди прохода, а Владимир Вольфович, тем временем достал какой-то блокнот.
- Так, ага, вот! Культура речи. Этим мы будем с вами заниматься, все поняли?
Металлисты послушно кивнули головами.
- Итак… культура речи… да о какой культуре мы говорим в этой стране!? Здесь ее нет, не было и не будет, пока жив могучий русский язык. Так, о главном вопросе нашей встречи мы поговорили, теперь перейдем к второстепенным. Что делать дальше? Вот главный вопрос на сегодняшний день. И в первую очередь он стоит перед нашим правительством.
И Жириновский пустился в политические рассуждения.
В это время в коридоре происходили споры, ничуть не уступавшие Жириновскому по пламенности и эмоциональности.
- Надо их от туда вытаскивать! – кричала рыжий ангел.
- Надо! – согласилась с ней Этерия.
- И то верно, а то еще свихнуться на политической теме… - спокойно рассуждал Арен.
- Так надо действовать. – Подвела итог Адена. – Сатира, что делать будем… Сатира, да Сатира, твою мать.
- А?! Что?! – Сатира, которая все это время слушала Владимира Жириновского и в щелочку смотрела на лица столь милых ее сердцу металлистов, совсем не слушала своих коллег.
- Хех, ну вот и доброволец, который вызволит от туда наших ребят. – С этими словами Соната направилась в сторону Сатиры. Сатира хотела найти укрытий за спиной Адены, но в результате они вдвоем оказались по другую сторону двери.
- Эээ, - Сатира первая пришла в себя. – Я как директор объявляю конец урока.
- Уйди, женщина! – Жириновский посмотрел в ее сторону. – Разве ты не видишь, что я втолковываю истину молодому поколению.
Адена и Сатира хотели возразить, мол, тут не только молодые, но оглядев класс, стало понятно, что слушают действительно только молодые. Все, кому было за тридцать, занимались своими делами, а вот кому до тридцати сидели и слушали. Швец так даже рот открыл от внимания.
- М-дааа… - протянули хором Адена с Сатирой.
После чего они милым жестом Владимира Вольфовича были удалены из класса.
После гитарного «звонка» молодые металлисты высыпали в коридор за Жириновским, дабы еще чего-нить послушать (ведь живьем всегда интереснее, чем по телевизору). А все остальные пошли в столовую, рассуждая по пути, почему это в школьной столовой не продается пиво. Один только Кип был доволен тем, что там есть.


Урок 5. Музыка (инструмент.)
Металлистов запустили в обычный школьный кабинет музыки.
- М-да… не густо. – Пробасил Терентьев, оглядев имеющиеся в наличие инструменты.
- Чур это мое!!! – Крикнул Страйк, схватив единственную гитару, и то акустическую.
- А это мое!!! – Маврин подбежал к фортепьяно.
- Хех, а вот этим я воспользуюсь, - сказал Кип, и с довольной улыбкой нацепил на себя баян.
Все остальные оглянулись в поисках «себе чего-нибудь». Барабанщики расхватали бубны и маракасы. Кто-то, не глядя, схватил деревянные ложки и трещотки. Теря, с недоумением, взирал на детский клавесин. Харек пытался отыскать лады на скрипке.
- Эээ… а что делать-то? – после недолгого молчания спросил Мелисов.
- Наверно, играть. – Ответил Маврик
Все переглянулись и стали играть каждый свое.
Маврик начал играть собачий вальс, Кипелов какие-то частушки, причем истошно вопя их же. Страйк меланхолично перебирал струны, глядя в потолок и пытаясь не обращать внимания на Кипа.
Из ударных инструментов (бубнов, ложек, маракасов и трещоток) сложился целый ансамбль. Удалов и Карпухин, которые схватили маракасы, трясли ими ходя из стороны в сторону, усиленно виляя задним местом. Манякин, который не знал, как играют деревянными ложками, просто взял их как барабанные палочки и начал отстукивать, на чем придется. Грановский, Элькинд и Мелисов носились по кабинету с бубнами, изображая тибетских шаманов. Теря же лигонько постукивал клавесин, изучая где какая нотка, надо сказать, что каждое открытие этих самых ноток, приводило его в неописуемый восторг. Харьков продолжал искать лады на скрипке, не обращая внимания на Беркута, который уверял его, что на скрипке ладов нет. Свободные от инструментов вокалисты (Самосват, Лекс, Стыров и Беркут) после минут десяти ничего не делания, загрустили и для развлечения затянули «Черный ворон».
А Швец и Смольский осваивали балалайку, найденную в шкафу.
Алексеев, Холстинин, Дубинин, Голованов и Попов тоже играли… в карты. Вот так бы они и сидели, если бы…
- Валерий, я тебя, конечно, уважаю, но не мог бы ты заткнуть свой баян и себя? – Маврину надоело, что из-за киповских воплей, он не слышит прекрасные звуки фортепьяно.
В ответ на это Кипелов заголосил:

Во всех рыжих в один час,
Мы запустим свой фугас,
Чтоб они не возникали,
Чтоб боялись они нас!

- Так да? – Маврин стал закатывать рукава для удара. Но потом подумав выдал:

На кипеловскую рожу
Мы уже смотреть не можем.
Он визжит везде и вся,
Как отборный порося!

После этого Кипелов не смог удержаться от драки. Все остальные металлисты залезли на стульчики, шкафы и Терю, который продолжал, не смотря ни на что, играть на клавесине. Беготню Кипа за Мавриком остановила дверь, которая так подходяще открылась перед Кипеловым. В открывшейся дверной проем, просунулись две головы – Адены и Сатиры.
- Ну что, детки, как играется?
- Да замечательно, - сказал Маврик, прячась за Терю, ожидая возвращения Кипа в реальность.
- Ааа, ну по вам видно… - Адена взглянула на Кипелыча, - а этого мы с собой.
После чего ангелы вышли, таща за собой Кипа, причем самым грубым образом.
- Фув, - Маврин вышел из-за Тери и направился было обратно к фортепьяно, но прозвучал гитарный риф и все ученики пошли на перемену. Кип же смог вернуться к классу только к началу следующего урока.


Урок 6.Психология.
- Приветствую вас, милейшие!
За учительским столом в кабинете психологии сидела Белякова. Маврин, при виде красивой молодой девушки, устремился к своей парте, поближе к учителю. Когда все учащиеся вошли, Юлия медленно перевела взгляд в дверной проём, где, в ужасе прижимаясь друг к другу, стояли арийцы. Они всё никак не могли поверить своим глазам и любыми способами пытались, так сказать, проснуться. В связи с чем каждый начинал остервенело щипать за всё, за что получиться, не только себя, но и рядом стоящего. Почему-то, рядом всегда оказывался Попов. Бедного Сергея до такой степени защипали и запинали, что он не выдержал и направился к своему месту, однако, при этом закрыв глаза рукой, дабы не встретиться взглядом со своим директором. Которая, кстати, уже начала краснеть за своих подопечных. Минут через двадцать, когда избитые и изщупанные арийцы успокоились и уселись на местах, Белякова начала вызывать к себе по одному, дабы проверить металлистов на нервозность. Первым вызвался, естественно, Маврин.
- Присаживайтесь! – рявкнула на него Юлия, когда Маврик попытался поиграть в джентльмена, точнее, он старался усадить Белякову первой, как и подобает. Однако, обычные средства (строенье глаз, красивые слова и т.д.) отказались помогать, и он решил принять силу и усадить Юлю путём толкания к стулу.
- Как ваше самочувствие?
- Нормально… - промямлил Маврин, потирая заднее место (не фиг было кривляться!).
- Не слышу! – крикнула Белякова.
Все арийцы вжались в парты, предчувствуя беду. Они-то знали, что значит разгневать Юлию.
- Неплохо… - чуть громче проговорил Сергей, уже начиная бояться за свою жизнь.
- ГРОМЧЕ!
- Прекрасно! – радостно закричал Маврик и вприпрыжку направился к своей парте. Остальные музыканты с сочувствием на него уставились.
- Вот и славненько! – довольно сказала Юля. – Ну, у кого ещё проблемы?
Она обвела взглядом класс. Стояла гробовая тишина.
- Она всегда так с вами? – тихонько спросил Кипелов у Удалова.
- Угу… - швыргая носом, ответил Макс.
- Владимир Петрович! – с издёвкой прошептала Белякова.
Даже не зная Петровича в лицо, можно было легко догадаться, кто он. Достаточно было посмотреть на лица учеников. Ибо одно из них выделялось особенным отупением и ужасом.
- Ась? – наконец-то проговорил Холстинин.
Белякова поманила его пальчиком.
- Агась… - вздохнул Холст и посеменил к учительскому столу.
Он сел напротив Юлии и сложил ручки на коленях. А Белякова тем временем взяла свой чудо-молоточек для проверки нервов. Но не будет же она пользоваться этим инструментом по инструкции, правильно? Юлия размахнулась и что есть силы долбанула Холста по его и без того трясущейся коленке. Дикий вопль и непереводимый русский фольклор, доносящийся из уст арийского гитариста, обозначили, что с нервами, а, главное, со словарным запасом у Холстинина всё в порядке.
Похрамывая и поругиваясь Холст потихоньку направился к своей парте. И тут Белякова наконец обратила внимание на «новеньких». А точнее на группу «Маврик», с коими она раньше особых дел не имела.
- Александр Швец! – спокойно и с расстановкой сказала Белякова.
Из-за парты встал высокий молодой человек приятной наружности и направился «на приём». Видимо, отсутствие всяческих «выкрутасов» сразило Юлию, и она начала обычную беседу, которая и подобает настоящим психологам. Заметив такой расклад, оскорбленный Маврин достал ручку с бумажкой и принялся в отместку сочинять басовую партию посложнее.
- Что Вас беспокоит? – спокойно спросила Белякова.
- Вы знаете… - начал Швец. Однако как Алексеев с Элькиндом ни старались подслушать, что шепчет Сашка на ухо арийскому директору, ничего у них не вышло. Но всё же по виду Швеца и по взглядам Беляковой (Сашка всё время тыкал пальцем в сторону «мавританцев» и мерзко хихикал, а Юлия укоризненно смотрела на них) можно было догадаться, что комплименты в их адрес там явно не плодятся. Но, к счастью группы «Маврик», прозвучал гитарный риф, и Белякова, огорчившись, что рассказ был прерван на самом интересном месте, отпустила учащихся на перемену…


Урок 7. Физкультура.
Раздевалка.
- Где мои шорты? Я вас спрашиваю – где мои шорты, - ползал под лавками Грановский.
- Кип, ты взял мой левый кросовок? – кричал Голванов.
- Да больно надо! – отвечал Кип. – А где моя футболка?
- Найду, кто спер мои носки – укокошу! – Кидал угрозы Теря.
Вообще все кроме Маврика и Удалова что-то искали. А Сергей с Максом играли в карты на желание. Удалов в очередной раз проиграл. Делал он это быстро т.к. играли в «очко».
- Ну что? – тихо спросил Маврик. – Иди и принеси правый кроссовок Самосвата.
Через некоторое время трофей был доставлен и положен в большой мешок с такими же трофеями, а к хору голосов добавился еще голос Самосвата. Тихо посмеявшись Маврик снов начал сдавать. В этот момент в раздевалку ворвалась Рина Ли.
- Так, девочки, мы еще долго переодеваться будем? Быстро оделись и в зал.
Через несколько минут все уже стояли построившись. Рина критически оглядела шеренгу.
- Ну и что это? Грановский! Где твои шорты, почему в штанах. Ладно бы в нормальных, а то кожаных. Как заниматься будешь. Самосват, Голованов, где, простите, ваша обувь?
- А нам так удобнее… - тихо проговорил Самосват.
- Ну, что ж, только учтите – у нас полы холодные.
- Мы заметили, - ответил Голованов, переминаясь с ноги на ногу.
- Кипелов, а что ж ты вообще голый не пришел?
- А что я-то?
- Ну, ты бы хоть что-то надел! Марш в раздевалку.
- А я один туда не пойду.
- Ой, девочка ты моя маленькая. Дубинин, сходи с ним!
-Ну вот! Чуть что, сразу Дубинин, - начал ворчать Виталий, но послушно пошел вслед за Кипом.
Войдя в раздевалку они обнаружили все еще находящихся там Маврика и Удалова. Увидев их Маврик жестом предложил им сыграть и получив молчаливый ответ, принялся раздавать на четверых. Играли пара на пару. Естественно, что проиграли Кип с Дубининым.
И вот Маврик и Удалов незаметно проскользнули из раздевалки и вклинились в строй, который уже наматывал круги по залу.
- Грановский! Кто так бежит? – Подгоняла их Рина. – Элькинд! Не халтурить. Терентьев, не надо бить тех кто бежит перед тобой! Харьков, не наступай на пятки Лексу! Самосват! Держать строй.
Так бы продолжалось долго, если бы не произошло следующее: в зал въехал Кипелов. Вот именно въехал – на своем коне, которого заменял Дубинин на четвереньках. Причем Кипелов размахивал рукой над головой и все время кричал «Вези меня мой верный конь!», а Дубинин издавал что-то наподобие ржача. Так они доехали до середины зала, на глазах у изумленной публики.
- Так…- протянула Рина. – Наржались? Теперь три километра ваши! За три минуты, кто не успеет бежите еще километр за тридцать секунд, не успеваете будете бегать до вечера!
- Так у нас же уроки, - пролепетал Харьков.
- А вот Леша должен пробежать дистанцию за две минуты.
Харьков упал в обморок, но его быстро привели в чувство, т.к. Рина включила секундомер. И они побежали. Их волосы развевались от ветра, который создавал Харьков, ибо довольно часто обгонял строй остальных металлистов. Могучие мышцы напрягались, от желания съездить по Харькову, который проносясь мимо умудрялся всех расталкивать. Их улыбки переходили в оскал, от усилия, чтобы не начать кричать и материться, когда Харьков наступал кому-нибудь на ногу… в общем бежали весело. Но все хорошее скоро кончаеться. То есть две минуты отведенные Лешке кончились, и он лежал на полу меланхолично разглядывая потолок. А все остальные продолжали бегать по круг, уже Лешку обдавая приятным прохладным ветерком.
Когда же истекла еще одна минута, то металлисты улеглись рядом с басистом Кипелова и дружно заохали и застонали. Но счастье их продолжалось недолго,ибо прозвучал голос свыше.
- А теперь нормативы по подтягиваю… на пятерку –тридцать, на четверку –двадцать, на тройку десять. Подтянетесь меньшее количество раз – не выйдете из этого зала никогда. И так, начали! На перекладину (слава, что она у нас длинная) вызывается группа «Кипелов». И кипеловцы поплелись на «эшафот». По команде они зацепились за перекладину. И начался счет их подтягиваний. Первый сдался Кипелов, получив, правда, законную тройку. Далее попадали гитаристы и Манякин с четверками. Все уже считали «пятдесят, пятдесят один…».
- Леш, да хватит уже, - Рина боялась, как бы Харьков от такого не разучился играть.
- А?!! Что?!! Простите, я задумался. – И он спрыгнул с перекладины и спокойно уселся на скамейку.
Когда всем удалось закрыть свои рты, на смены кипеловцам пришло молодой поколение, а именно Самосват и Мелисов. Они быстро заработали законные четверки.
Рина хотела и дальше продолжать издеваться над металлистами, но прозвучал гитарный риф, извещающий о конце урока, и довольные музыканты отправились в раздевалку.


Урок 8. Философия.
В кабинете философии, куда направились наши учащиеся, пахло коноплёй и портвейном. И Маврин тут же начал закрывать глаза и нос Харькову, дабы тот не научился всякой дряни. Но, увидев своего учителя, Маврик догадался, что здесь дряни не просто учат, здесь её курят.
На учительском коврике по-турецки сидел никто иной, как сам Борис Борисович.
- А-а-а, пионэ-эрия! – сладко протянул он. – Присаживайтесь! – «гуру» указал своим подопечным на их коврики напротив себя.
- Кто пионэрия, - передразнил его обиженный Харьков, – а кто уже давно «дедом» стал! При этом Лёшка гордо вздёрнул голову, стараясь не обращать внимания на насмешки со стороны заядлых «пионеров» Маврина и Кипелова.
- И так, дорогие мои, начнём-с… - прошептал БГ, тихонечко потягивая косячок. Холстинин тут же подсел ближе, предчувствуя интересную беседу. Маврин решил, что сидеть на коврике – занятие для таких, как Холст, поэтому коврик моментально превратился в одеяло.
Надо сказать, что на урок пришло только несколько человек. А именно, группы «Кипелов» и «Ария». В последствие выяснилось, что остальные учащиеся отправились налаживать контакт между поколениями. В связи с чем Гранычем был закуплен ящик спиртного, а «Эпидемия» обеспечивала закусь… Куда пропал почти весь состав группы «Маврик» не известно…

А тем временем в кабинете философии происходило немыслимое: Кипелов с Манякиным всеми силами пытались удержать Маврина. Вызвано это было тем, что БГ решил научить Харька «истине». В связи с чем был забит ещё один косяк, который Харик благополучно скурил. Ну, не мог же Сергей просто так на это смотреть! Поэтому он полез драться с Борисычем, которому было уже давно по фигу на все мирские проблемы. Кстати, то же самое происходило и с Лёшкой. И вот, обкуренные «философы» принялись исполнять свои обязанности, а именно – начали рассуждать о смысле жизни, не обращая внимание на то, что Маврик, с криком: «Ироды, дитё хоть не троньте!», уже рубашку на себе рвал. Однако «дитё» и само было радо такому вниманию.
А пока происходило данное действо, весь состав группы «Ария», вместе с Терентием, с интересом слушали лекцию Холстинина о том, что вовремя всё таки он с Кипеловым расстался, ибо этот «неверный» только и может, что малолетние умы развращать. При этом Холст многозначительно и с сочувствием посмотрел в сторону Харька, который в свою очередь тщетно пытался поймать противных глюков.
Вот так незаметно и подошёл к концу урок философии. Все ученики радостно направились в коридор. Холст и Дуб чинно, под руку, вышли из кабинета, брезгливо косясь на «никакого» Маврина, который находился на руках у Тери и всё время мямлил что-то непонятное типа: «…Не сберёг … наркоман … ироды … ». От полученного шока Сергей ещё долгое время бредил.


Урок 9. Русский язык.
- Здравствуйте, ребята.
Елин зашел в класс и сел за стол.
- Сегодня мы пишем сочинение…
- На тему «Как я провел лето», - съязвил Страйк.
- Нет, на тему… на тему… О! «Как я провел лето»! – после этих слов Страйк безнадежно лег на парту.
Данное заявление повергло окружающих в стопор. Металлисты старшего поколения, усиленно начали вспоминать, как же пишутся сочинения, а младшего стали издавать возмущенные возгласы, мол, они уже не в том возрасте (на самом же деле им просто еще в школе надоели подобного рода занятия). Но, тем не менее, все послушно зашуршали ручками по бумаге. Получилось довольно весело. Ну, вот некоторые из сочинений:
Валерий Кипелов:
Этим летом я очень хотел съездить к своей бабушке в деревню, но так как я очень деловой человек, то времени у меня на это, конечно же, не было. Но я не расстроился, нет. Напротив все лето я посвятил своей любимой группе имени меня…
Сергей Маврин:
Этим летом я все время ждал, когда же Валерий уедет к бабушке, но он таки не уехал туда! А я так надеялся посвятить свое свободное время собственной группе, а то совсем распустились. А так все было замечательно: днем играли, а вечер я проводил в компании Лены. Вместе мы выгуливали наш зверинец… (Далее сплошная романтика)
Алексей Харьков:
Это лето было очень сложным, так как мне приходилось разрываться на две группы. Дядя Маврик все время говорил: «Вот уедет Кипелов к бабушке, и мы отдохнем». И я ждал этого! Ждал больше чем обычно свое день рождение… Но Валерий Александрович так и не уехал…
Павел Элькинд (его сочинение в первых строках очень походило на сочинения Стырова и Алексеева):
Это лето было просто сказка! Работы было мало, так как Сергей был занят другой группой. Поэтому мы каждый день ездили на рыбалку или на шашлыки. Единственное, чего мы опасались, это того, что Валерий Кипелов уедет в деревню к бабушке, но, слава Богу, этого не произошло…
Владимир Холстинин (его сочинение походило на сочинения всех остальных членов группы Ария):
Это лето мы усердно работали. Мы сочиняли и записывали песни, гастролировали… В общем делали все для процветания своей группы. Признаюсь честно, хорошим стимулом было то, что если мы сделаем больше Кипелова, то уедем вперед! Конечно, очень хотелось чтоб он уехал к бабушке, но…


Урок 10. Математика.
- Всем встать! – прозвучал громкий голос, и в кабинет вошла девушка, одетая в чёрный кожаный плащ и чёрные брюки. Это была Адена. При виде сего «жизнерадостного» одеяния Маврин не удержался:
- Кого хороним? – весело спросил он, получая со всех сторон радостные респекты от такой шутки.
- Тебя… - тихо и мрачно послышалось в классе, когда гоготание прекратилось. Маврин в ужасе посмотрел на ухмыляющееся лицо Адены, которая поглаживала лезвия маленького ножечка, и сглотнул. В классе настала гробовая тишина.
- И так, милые мои детишечки, приступим-с! – с такими словами Адена направилась в сторону своего рабочего места и властно опустилась на стул, оглядывая своих подопечных. Отдельно нужно описать состояние и выражения лиц «учеников». У Маврина до сих пор шевелились волосы, и немного дёргался глаз. Дубинин раскрыл свою могучую челюсть и удивлённо, даже с интересом разглядывал своего нового учителя. Харьков всхлипывал. Но отнюдь не от увиденного. Просто Харик в очередной раз проиграл партию в дурака на желание Тере (а кто-то сомневался, что он проиграет?!) и попытался хотя бы представить, что с ним будет, если он исполнить то, что заказал Терентий. Холстинин с восхищением наблюдал за действиями Адены и думал: «Вот как надо! Ну, арийцы фиговы, теперь-то я вам покажу!». Беркут с Поповым, видимо, поняли, о чём думает их гитарист, и принялись писать завещание… так, на всякий случай. А тем временем Адена уже принялась за учеников. В связи с чем, возле доски материализовались группы «Мастер» и «Эпидемия».
- Ну-с? Начнём-с! Таблица умножения! – гордо и с издёвкой произнесла Адена. Лица музыкантов тут же перекосились немыслимой умственной мукой и неподдельной скорбью. – И начнём мы с младшего блока, так сказать! – при этом крылатая нагло посмотрела на Самосвата и Мелисова.
- Кто первый?
Из ряда опустивших головы музыкантов с помощью дружеского пинка вылетел Макс.
- Доброволец? – прищурившись, проговорила Адена.
- Ага… - потирая болящий от пинка зад и грозя кулаком Мелисову, протянул Самосват.
- Вот и славненько! За смелость ставлю пять! Даже спрашивать не буду!
И довольный Макс гордо направился к своему месту, показывая язык бьющемуся от досады головой о доску Мелисову.
- Грановский! – почти крикнула Адена.
- А? Кто?! – внезапно подскочил Граныч, пытаясь проснуться. Видимо, сморила его эта молодёжь.
- Моисеев в пальто! – передразнила его крылатая.
- Где?! – в ужасе подскочил весь состав «Арии».
- Однако… - протянула Адена. – Так, не отвлекаемся! Грановский, дважды два четыре, сколько будет?
- А-а-а… - выдавил из себя Граныч. С первой парты к нему тянулась ручка Удалова, протягивая калькулятор.
- Не правильно, Алик! Садись, стыдно! Какой пример ты подаешь молодому поколению? – Адена укоризненно посмотрела на покрасневшего Грановского, показывая на это самое «молодое поколение» в виде Мелисова и Самосвата, которые от скуки начали драться на ручках и карандашах. Но не успела Адена как следует отругать «мелочь», как возле неё материализовался Харьков, который явно чего-то стеснялся.
- Чего тебе, Лёша? – с сочувствием и даже нежно спросила Адена.
- Хочешь конфетку? – робко спросил Харёк, и сразу же в классе раздался дикий ржачь, принадлежавший Терентию. Адена уже хотела было укоротить гиганта на метр-другой, так как поняла, в чём дело, но вдруг за дверью послышался чей-то истеричный смех. Адена изобразила на лике своём явную решимость, и направилась к выходу. [Слышится чей-то мат, стук (видимо, головы) о стену, кто-то кого-то пнул, кто-то кого-то ударил, опять мат, проклятья]. Вернувшись в класс, Адена показала кулак тому, кто стоял за дверью, отдышалась и села за своё место. Чувствуя, что сейчас лучше помолчать, все музыканты быстренько расселись.
- И так, продолжим…
И только все ученики приготовились продолжать получать знания, как в класс вошла Сатира. Синяк под глазом и перевязанная голова явно показывали, что недавний истеричный смех, доносящийся из-за двери, принадлежал именно ей.
- Урок закончен!.. – злобно прошипела она, и в это же мгновение послышался мощный гитарный риф, обозначающий окончание урока


Урок 11. Биология.
Все металлисты сидели в классе, любопытно посматривая на дверь, в ожидании нового учителя, который все не появлялся.
- Да вы что?!!! Н пойду я к ним!!! – кричала в это время Соната, отбиваясь от своих коллег. – Они ж вон какие!
- Ну, какие?! – Адена теряла терпение.
- Валашатые!!! - Соната изобразила на лице неподдельный ужас.
- Зато на тебе волос счас совсем не останется, если не пойдешь! – Сатира схватила со стола ножницы.
- Ироды! – Соната закрыла руками свой рыжий хайр. – Я вам живой не сдамся!
- Ну и не надо. Адена, ты за руки, я за ноги!
После этой команды ангелы схватили истошно вопящую Сонату и потащили ее в класс. Там, на глазах у изумленных учеников, ее выгрузили на стул и направились к двери.
- Кстати, рыженькая моя, - Адена развернула ухмыляющуюся физиономию к Сонате, - У тебя тема – строение человека. Удачи!
Затем Адена с Сатирой одним прыжком достигли двери и скрылись за ней, а в эту самую дверь ударился макет черепа, который был метко брошен Сонаткой.
- З-з-здрасте. – Соната оглядела класс.
В ответ послышалось: «Здорово», «Привет», «Здоровались уже», «А что надо-то?», «Ну, может, начнем?».
- Ну, типа, строение человека. – Соната огляделась в поисках того, на чем бы объяснить данную тему, но кроме учеников, никого найдено не было. – Вот Вы? – Соната обратилась к сидящему ближе всех Страйку. – Выйдете, пожалуйста, к доске.
- Хм, я то выйду, но учтите, что вы ничего на дом не задавали и с биологией я не дружу.
- Да ради Бога. К доске.
И улыбающийся Страйк вышел к Сонате.
- И что делать?
- Стойте просто и все!
- Ну, хорошо. – Страйк встал, сложив руки на грудь.
- Ну, тогда начнем. Вот это, если я не ошибаюсь, голова. – Соната указала на то, чем завершается (если смотреть снизу вверх) тело.
- Да вы что? Правда? – Издевнулся Страйк.
- Молчать! Так, дальше… Ниже головы находится… Э-э-э, что же там находится-то?.. – Соната со скорбью вспомнила уроки биологии, на которых она пожирала булки. – Так, слева и, по-моему, справа тоже – находятся руки! – торжественно произнесла рыжая. Страйк недоверчиво скосил взгляд на свои верхние конечности. Остальные учащиеся тупо смотрели за улыбающейся Сонатой, которая думала, что сказала что-то сверх умное.
- И так, идём дальше! – весь класс обречённо вздохнул. – Ещё ниже, между руками, находится, так сказать, само тело!
Тело, в виде Страйка, удивлённо посмотрело на учителя. Оно (тело) развело руки и поклонилось классу, встав в театральную позу.
- А ещё ниже…
Тут Соната густо покраснела. Но ситуацию спас Харьков.
- А ниже находится ... – однако, Харёк не успел договорить. Причиной тому послужил пинок от Маврина.
- Ну, да, Лёша, именно это! – Соната обрадовалась, что её поняли.
- А можно поточнее! – с задней парты раздался ехидный голос Лекса.
- Нельзя! У нас урок биологии, а не то, на что вы намекаете! – Соната изобразила из себя непорочную особу.
Благо, прозвучал гитарный риф, и урок закончился. Все радостно направились к выходу, и только Страйк разочарованно вздохнул, жалея, что так и не удалось повеселиться…


Урок 12. Восточные единоборства.
Всех металлистов ввели в спортивный зал, где уже был расстелен специальный ковер. Посреди него, в позе лотоса, сидела девушка, которая свиду была очень хрупкая и маленькая. Увидев ее, металлисты стали тихо перешептываться, мол, как так, такая маленькая, а дерется.
Услышав шум, девушка открыла глаза и пристально посмотрела на вошедших.
- Ну, что вылупились? Садитесь! – в одно мгновение девушка встала и распинала металлистов по местам. – Для начала вводная лекция.
В этот момент Холст поднял руку.
- Вы что-то хотите мне сказать? – Девушка посмотрела на гитариста так, что ему не то, что спрашивать – жить расхотелось, но, собрав все свое мужество, он все-таки изрек:
- Представьтесь, пожалуйста.
- Только сегодня и только для Вас. Называйте меня Moorish. – Девушка улыбнулась гитаристу. – А теперь продолжим! Для чего же нам нужны единоборства, а точнее изучение их? Кто сможет мне сказать?
- А Вы сами-то что? Не знаете? – съязвил Дубинин.
- Я то знаю, а Вы? – Moorish пристально посмотрела на Виталия.
- Ну, я… ну, знаю. Для того чтобы драться! – гордо изрек басист.
- Правильно, а зачем нам драться?
- Чтоб злые дядьки не обижали! – крикнул Харьков, и на него сразу обратились взоры тех самых «дядек», а точнее его коллег по группе.
- Молодец, Леша.
- А, по моему, все это фуфло! – Терентьев выпрямился во весь свой рост. – Просто если ты не родился великим (видимо подразумевались физические данные), то сиди и помалкивай.
- А, по Вашему мнению, если вы большой, то всех победите? – Moorish изобразила истинное удивление.
- Нууу, да… - неуверенно сказал Сергей.
- Ааа, ну тогда идите в центр ковра. Попробуйте меня победить.
- Да… как бы Вам сказать. Я девушек-то не особо люблю бить. – Сергей был истинным джентльменом.
- А ну, ты, верзила волосатая! Быстро в центр, - Не то, чтобы Moorish не нравился Сергей. Просто ну надо же было его как-нибудь для примера вывести в центр.
- А, ну если Вы настаиваете. – Лицо Терентьева покраснело от гнева. Руки сами сложились в кулаки. И он решительно встал и подошел к Moorish.
- Настаиваю. – Moorish встала в боевую стойку, и, после первого же выпада, Сергей оказался на лопатках. – Кто-нибудь еще?
Желающих не оказалось. Только Харьков осторожно поднял ручку.
- А вы не хотите стать личным телохранителем?
- Я тебе возьму такого телохранителя, - крикнул Кипелов. – Что я потом с тобой делать буду? Ты ведь начнешь репетиции прогуливать, а я ничего сделать не смогу.
- А так вам и надо!
- Что?! – лицо Кипелова выразило истинное удивление наглостью Лешки. И остаток урока все наглядно изучали, как драться не надо на примере Харькова и Кипелова.


Урок 14. Химия.
Ребятня ввалилась в класс с разными химическими аппаратами. По полочкам везде стояли разные скляночки с жидкостями и порошками. Наиболее запасливые (в основном те кому меньше тридцати) сразу понабирали этих скляночек себе в ранцы, дабы потом проверить что же можно из этого веселого сделать. Когда же все успокоились, то… ничего не произошло. Все спокойно сидели и ждали неизвестно чего…

А в это время в кабинете Сатиры просыпались ангелы.
- Уууу, черт,- с дивана на пол упала чья-то нога, за ней последовала другая. Еще через несколько минут над диваном возвысилось нечто опухшее с темным гнездом на голове (в смысле, волосами). Это нечто нашло в себе силы встать и дойти до стола, где с вечера была припасена минералочка. После поглощения живительной жидкости нечто оказалось вдруг Сатирой. Она оглядела кабинет и пришла в немой ужас.
На кресле лежала Соната, причем ноги были закинуты на спинку кресла, а рыжая шевелюра покоилась на полу. Возле компьютера, жопами (простите) на стульях и головами на столе спали Адена и Moorish, на ковре, на который были скинуты покрывала с дивана и кресел продирали глаза Арен и Этерия.
- Так… И кто такой гад, который вчера предложил отметить наступление последнего дня школы?
Этерия тут же зарылась в покрывала, а Арен демонстративно отвернулся.
- Все! Подъем!
На этот крик отреагировала только Соната, она приоткрыла один глаз и сначала очень удивилась, почему все вверх ногами, но, сообразив, что надо перевернуться, сползла на пол и села. Ее рука протянулась к Сатире в немой мольбе.
- Что, минералки надо? - Сатира решила поиздеваться.
- Угу, - кивнула головой Соната, но от этого движения ее голова вспомнила ей все выпитое вчера. Из-за чего она снова закрыла глаза и перестала подавать признаки жизни.
- Ууу, гады, - Сатира со стуком поставила бутылку на стол, от чего с данного стола свалилась Moorish. От падения она, как это ни странно, проснулась и, оценив ситуацию, начала продвижение к туалету. Адена тоже проснулась и сделала неловкое движение рукой из-за чего на Арена слетела какая-то папка с бумагами. Отборно ругнувшись, Арен сделал угрожающее движение кулаком, но к несчастья в этот момент возле Арена продолжала свое продвижение Moorish так что кулак попал в нее.
- Уууу, - взвыла Moorish и упала так и не дойдя то цели.
- А скока время? – Подала голос Адена.
- Итить вашу мать, - Сатира посмотрела на часы и ужаснулась. – Урок уже начался…
- А кто ведет? – Адена скрестила пльцы за спиной, только чтоб она не оказалась учителем.
- Кто? Не знаю. А где расписание?
Дальнейшие две минуты ангелы ползали по кабинету и искали расписание, которое, впрочем, так и не нашлось.
- Ну и что делать будем? Все спят…
Сатира и Адена уныло переглянулись, сделали мученические выражения лиц и пошли в класс, хотя вряд ли данный способ передвижения можно было назвать «пошли». Только дверь за ангелами закрылась, раздалось мерзкое хихиканье Этерии, которая извлекла из-под себя маленький помятый листочек, где черным по белому было написано:
«…Пятница:
1) Химия – Этерия…».

Кабинет химии. Изнеможенные от всяческих обучений музыканты сидели за столом и терпеливо ждали очередного идиотизма под названием «урок». Каждый занимался своими делами: Самосват незаметно отрезал пряди волос Маврика, так… на память… Харьков пытался прикинуть, сколько его нужно, чтобы рост стал хоть немного похожим на рост Терентия. Мастера спорили с арийцами на самые разные темы, например, кому же именно принадлежат бессменные хиты «Воля и Разум», «Тореро» и т.д. И тут в классе распахнулась дверь. Вернее сказать, она просто-напросто слетела с петель. И в помещение вошёл позор всея Рай-канц. А именно Сатира, передвигающаяся на бровях, и Адена, ползущая на рогах (у ангела рога?.. однако…). Извергнув наружу n-ное количество непечатных выражений, «учителя» доползли-таки до своего рабочего места…

…Минут через 20, когда Адене удалось проснуться, она сделала парочку тщетных попыток встать с пола, где и находилась. Раз на 15-ый ей это удалось. С неимоверными муками на лице она предстала перед классом, который, в полном своём составе, всё это время тупо и ровным счётом ничего непонимающе пялился на два тела.
- О, ***… А вы кто? – с искренним удивлением произнесла крылатая.
Однако никто ей не ответил. Адене стало страшновато смотреть на 21 удивлённую рожу, и она почла за выход спрятаться обратно под стол.
- Эй, ты… как тебя там… - Ада распихала Сатиру.
- Ыы-ы… - директор подал признаки жизни.
- Там это… Сидят!
- Ыы-ы? – Сатира вопрошающе уставилась на коллегу.
- Да встань ты! – и Адена принялась поднимать директора, дабы она смогла узреть всё своими глазами. А картина в классе, надо сказать, не изменилась. Все неподвижно сидели на своих местах и, широко раскрыв глаза, пялились на в зюзю пьяных ангелов. Ситуацию спасла Сатира. Она, держась трясущейся ручонкой за стол, попыталась сделать серьёзное лицо. В классе послышался испуганный вздох.
- Ну шо, товарищи? Приступим-с! – медленно начала Сатира, выпинывая из-под стола задремавшую Адену. Последняя подскочила на ноги и увидела перед собой кучу колбочек, баночек и тому подобную фигню. Однако тяжёлый опохмел сделал своё дело – Адена напрочь забыла всё, чем раньше занималась в Раю, а именно: как составлять смеси, чтобы вас не убило к чёртовой матери. Или наоборот – сделать так, чтобы вас потом по кусочкам с разных концов земли собирали…
- Так-с… Что сия хрень означает? – Адена делала неимоверное усилие, чтобы вспомнить предназначение красненькой жидкости. – Харьков, к доске!
Грозно промямлила крылатая, и из-за парты показался испуганный Лёшка, медленно подбирающийся к учительскому столу.
- На вот тебе жидкости, баночки-скляночки – действуй! – и, сказав это, Адена с интересом принялась наблюдать за действиями басиста. Ибо даже она не знала, что может случиться, если смешать некоторые жидкости. Лёшка холодными и трясущимися ручками взял банку с жидкостью и с надеждой посмотрел на класс: а вдруг кто-нибудь сжалится и «примет огонь на себя». Однако на лицах одноклассников можно было заметить только всеобщее отупение и скорбь. Лёшка мысленно попрощался со всеми родными и, зажмурив глазки, принялся смешивать какие-то жидкости. В ту же секунду в кабинете послышался глухой хлопок, потом взрыв. Ангелов отбросило на пару метров. По всему классу распространился дым. Когда он рассеялся, все смогли увидеть счастливо улыбающуюся физиономию обгоревшего и грязного Харька. Маврик радостно подскочил и принялся лобызать своего любимца:
- Живой! – кричал гитарист, и его поддерживал весь класс. А пока происходила сия до слёз милая идиллия, Сатира уже смогла-таки влезть в окно, куда она вылетела после взрыва. Немного отряхнувшись, она принялась искать своего коллегу. Местом нахождения Адены было мусорное ведро, куда она и приземлилась после «испытания». В надежнее посмотрев на часы, крылатая в ужасе поняла, что ещё 15 минут нужно будет с умным лицом изображать бурную деятельность перед классом. Она обрячённо поднялась и поплелась в склянкам. Наугад достала две какие-то жидкости и уже было приготовилась лететь обратно в мусорное ведро, но…
Но даже в таком состоянии инстинкт самосохранения не покидает разумное существо. Адена задумчиво оглядела класс и остановила свой взор на Самосвате. Движением руки она поманила его к доске. Макс недоверчиво посмотрел на товарищей и поплёлся в Адене. Проходя мимо Маврика он привлёк внимание Сергея тем, что в руках его виднелся рыжий клок волос. Маврик тут же стал ощупывать свой хайр на предмет облысения.
- Налей-ка вот эту водичку вон в ту колбочку с зелёной жидкостью! – властно приказала Адена, с интересом наблюдая за действиями Макса. Однако только он взял баночки, канцеляры не сговариваясь кинулись под стол, закрывая головы руками. Макс обречённо исполнил задание. Но взрыва не последовало.От смеси понесло пивом. Сатира сконструировала шестиугольные глаза и ринулась к колбе, с целью осушить сей предмет. Адена не долго думая вылила остатки красной жидкости в остатки зелёной и пошла по стопам Сатиры, постепенно начиная напоминать человека. За сим урок этот заканчиваем, дабы не пропагандировать распитие спиртных напитков и не показывать наихудшие стороны канцеляров…


Общее собрание.
В актовом зале одного из зданий Рая собралась вся честная братия русского металла. Все с нетерпение ожидали выхода «экзекуторов», а именно ангелов. И вот, на сцену вышли крылатые, все четверо…
- Четверо?! – возмутилась Сатира, - Адена, идрить твою на лево, ты где?!
- Да тут я, тут… - из-за двери послышались шаги, и перед народом предстала Адена, во всей своей красе. А именно: с красивым фингалом под глазом, с разбитой губой и с царапинами на лице. Из зала послышался смеющийся бас (судя по всему. Это был никто иной, как Терентий).
Стараясь не обращать внимания на внешний вид подопечной, Сатира начала общее собрание:
- И так, дорогие мои ученики, - при этом послышался откровенный ржачь, исполняемый Этерией, - подведём итоги! Адена, приступай!
Последняя вытащила смятый и грязный кусочек бумаги и принялась читать, стараясь скрыть тот факт, что за последние 10 минут она лишилась трёх зубов.
- Грамотой за отличные успехи в области музицирования получает…
В зале настала тишина. Среди прочих лиц волосатой национальности можно было разглядеть уверенные физиономии Маврина и Холста.
- Получает… Сергей Терентьев! – произнеся это, Адена испуганно поглядела на Терентия, который довольно прятал свой кулак в карман. Тупо уставившись на свой список победителей, Сатира не могла понять, то ли Адена настолько плохо видит, то ли уже просто пора кое-кого отправлять на пенсию… Смерившись с таким раскладом, директор подала знак, что можно продолжать церемонию.
- За неоценимый вклад в развитие авторитета класса похвальной грамотой награждается…
В зале снова настала тишина. Лицо Беркута расплылось в умилённой лыбе.
- Награждается Сергей Терентьев! – с трудом выговорила Адена, затравленно косясь на Довольную физиономию Терентия.
Синхронно попадав на пол от ужаса, остальные ангелы принялись продолжать церемонию в горизонтальном положении.
- И наконец, за потрясающие математические способности награждается…
- Сергей Терентьев! – в раз прокричали «валяющиеся» ангелы.
Но внезапно в зале погас свет. Ангелы, чуя неладное, быстренько скрылись. Металлисты, не понимая ровным счётом ничего, остались в тёмном зале, удивлённо наблюдая за происходящим. А происходили в Раю очень даже забавные вещи. На «сборище» металлистов явился никто иной, как сам Ангес. Разметав всех ангелов по углам своим длинным хайром, он зло посмотрел на Сатиру, дав ей понять, что пора бы уже посетить кабинет главнокомандующего… Медленно выползая из углов, ангелы грустно поплялись по своим местам, предчувствую взбучку. На миг обернувшись в металлистам, Соната одним взмахом руки отправила всех по домам…

P.S.: После сего повествования хочется добавить, что у арийцев проснулись невероятные математические способности, а Терентий решил-таки заняться спортом, мотивируя это тем, что он слишком уж слабенький… Слушая гитариста Харьков потом долго смотрел на себя в зеркало, пытаясь понять, что же всё-таки лучше: терпеть выходки коллег или нанять определённого телохранителя?..


Сатира&Adena