| |
 у, как это обычно и начинается, дождливый день. По улице идут Харек, Голованов и Маврин.
- Блин, дождь этот заканал уже! – Маврин поднял воротник косухи, но вода все-таки продолжала падать за шиворот.
- Не одного тебя, - Харек, который замерз как собака, потому что был одет легче всех, с завистью посмотрел на теплую куртку Голованова.
- А мне нравится. Свежо, прохладно… - ну еще бы ему не нравилось – в теплой куртке с большим капюшоном ему все было не почем. Маврин и Харьков зло на него покосились. В мыслях у них было одно «Ну-ну, вот придем на репетицию и посмотрим, кому хорошо!».
И вот заветная дверь студии. Мокрые, замерзшие (кроме Андрея, конечно) музыканты ввалились в комнату. А там, вместо того, чтобы репетировать, накрыт стол (правда, на нем ничего кроме пива и рыбки не было). Сидят полупьяные Маня и Грановский (вы спросите, что он тут делает? Ну, подумайте, почему бы ему просто не зайти в гости?), а на них с укоризной смотрит Кип, в руках которого стакан сока. И никто даже и не думает о вечернем концерте. Маврина это взбесило до крайности.
- Ребята! Ну, это как понимать? Я ради этого дела, чтобы подготовиться к концерту, бросаю свою группу и мчусь сюда, в надежде, что нормально поработаем, а вы…
- Ну-ну, Сергей, не горячись, – Маня невинно взглянул на Маврина.
- А ну вас! – Сергей равнодушно махнул рукой.
В это время Грановский понял, что он здесь лишний и решил поскорее смыться. В студии, после его ухода, атмосфера стала еще напряженнее. Маврин сидел на стуле и тихо перебирал струны, что-то бормоча себе под нос. Маня, которому было все до фени из-за выпитого, дожевывал рыбку. Харек просто стоял, прислонившись к стене. В душе он был согласен с Сергеем, но ссорится с вокалистом и ударником тоже не хотелось, поэтому он молча ждал – чем все окончится. Голованов тихо переговаривался с Кипом – что-то насчет концерта. Но тут до Мани дошло выпитое пиво и ему захотелось в туалет. Он, шатаясь, побрел к нему, но на его пути сидел Маврин, и Саша по неосторожности споткнулся о его ногу. Это было последней каплей терпения Сергея и, вскочив со стула, он начал орать на Маню, подкрепляя свою речь нецензурными выражениями. Все сказанное им означало примерно следующее: сколько можно пить на работе, а если напился, то сиди спокойно и не мешай другим работать. Конечно, ничего плохого Маврин против Мани не имел. Просто Саша попал под горячую руку, но это не убавило его обиды на Маврина за такую тираду. И он, поджав губу, пошел по направлению туалета, а сам в это время думал: «Ну подожди у меня, рыжий черт, я тебе сегодня устрою. Ты у меня этот концерт на всю жизнь запомнишь!». А Маврин, выпустив пар, довольный опустился на стул и огляделся. Все смотрели на него с укоризной.
- Нет, ну что я неправильного сказал? – спросил Сергей у музыкантов.
- Все правильно, конечно, но ты вспомни, сколько раз сам нажирался… – Кип гордо посмотрел на Мавра, мол, вот смотри на меня – я не пью!
- Ну, было дело … но я же не делал этого на кануне концерта! - Маврин сказал это, а сам начал вспоминать, как не мог попасть в ноты из-за своих пьяных похождений.
- Ну-ну… - Кип сидел с выражением победителя. Он самодовольно начал рассматривать свои руки и противно так улыбаться. И так эта улыбка взбесила Маврина, что тот подумал: «Ну конечно, мы же самые умные, самые красивые и голос у нас лучше всех… Ну, погоди. Вот устроит тебе Ли сегодня. Уж я-то постараюсь. Посмотрим, как выкручиваться будешь, самый-самый». И Сергей демонстративно удалился.
В это время Харьков тихо допил оставшееся пиво и довольный сидел на диванчике. А Кип начал распиваться.
- Ми-ми-ми… ма-мо-ми-ма… - послышалось с его стороны.
- Ха-ха-ха, - в свою очередь, донесся дикий ржач басиста. - Кип, ты бы делал это где-нибудь в другом месте, а то у меня уже живот болит от смеха.
- Ну-ну, - Кип обиженно поджал губу, а сам подумал: «Ну, погоди, Харек-переросток, сегодня я над тобой смеяться буду, да и не я один».
Посмеявшись, Харьков понял, что тоже не прочь посетить интересную комнату и направился туда же, где в тот момент пребывал до сих пор Манякин. Леша подергал за ручку – закрыто. Он постучал – его послал голос из-за двери. Он постучал еще раз и снова был отправлен куда подальше.
- Эй, Маня вылезай! Мне тоже хочется! - не выдержал он.
- Ага, счас! Буду здесь сидеть, пока все у меня проситься не начнете!
- Ну, Мань, что я тебе сделал? Ты меня впусти, а потом сиди сколько хочешь.
- Не-а. Сначала ты, а потом и все полезут. Буду сидеть, пока Маврин не будет извиняться!
- Ну, ушел Маврин, а мне что делать?
- Беги вслед за ним, а в сортир не попадешь! – подвел итог Манякин.
«Ну, погоди у меня! Чует мое сердце, что сегодня в этом сортире что-то тебе дорогое окажется, причем все имеющиеся комплекты…»
Пока все переругивались, Голованов просто сидел за столом. Вот он сидел, сидел, потом ему это надоело, и он отправился туда, где должен был проходить концерт. Придя туда, он прошел прямо на сцену, где уже установили всю аппаратуру, в надежде спокойно прорепетировать. Найдя свою гитару, он уселся на край сцены и начал вспоминать соло. Вокруг ходило много людей, и поэтому он не заметил, как на сцену пробрался Харьков. Лешка немного постоял, огляделся, подумал: «Странно, что киповский микрофон еще не подключили, обычно это первым делом». Но долго размышлять на этот счет он не стал, а подошел к барабанной установке и собрал все имеющиеся палочки и кинул их в мешок, в котором уже находились все палочки с репетиционной студии и личных Манькиных запасов. Запасы эти располагались в общедоступных местах, и поэтому забрать его не составляло особого труда. Харек с удовлетворением посмотрел на мешок: «Блин, да ими можно целый дом протопить». И довольный он отправился прятать свою добычу.
Через пару минут на эту же сцену выполз Кип. Он начал внимательно просматривать все гитары, потом взял все, на которых было меньше шести струн и, закинув их на плечо, направился к своей машине. Дойдя до туда, он свалил все гитары в багажник и с веселой улыбкой направился в гримерку. До концерта оставалось два часа…
На сцене все было спокойно: Техники, проверяющие освещение, Голованов, одиноко сидящий на краю этой самой цены, и Маня, собирающий мавринские гитары. После того, как все гитары были собраны (причем, Маня прихватил и головановские, оставив только одну гитару, на которой играл в этот момент Андрей), барабанщик удалился в неизвестном направление.
Непонятно, почему перед концертом не было все заново проверено, в том числе и наличие инструментов, но вот такой промах был допущен. На часах уже было 19.30 – еще оставалось пол часа до начала концерта. Но прошло так же пол часа после закрытия всех музыкальных магазинов. На сцене все было спокойно: техники беседующие возле колонки, Голованов репетирующий свои соло, Рина Ли, орущая на четверых музыкантов, и эти самые четверо музыкантов, стоящий виновато опустив головы.
- Ну что вы стоите? – кричала Ли. – Где все инструменты? Почему вы до сих пор не почесались, чтоб их найти? Что вы будете делать на протяжении ближайших двух часов? Что молчите?! Валерий, Сергей?
- Ну, что мы? Мы ничего… - хором ответили Маврин с Кипеловым и косо посмотрели друг на друга.
- Короче, делайте что хотите, но если хоть один человек потребует вернуть деньги за билет, вы у меня будете два месяца гастролировать в усиленном режиме. Поняли?
- Поняли… – хором отозвались музыканты. После этого Рина удалилась, оставив музыкантов один на один со своей проблемой.
- Ну, и кто тот гад, который спер наши инструменты? – Маврин с недоверием оглядел своих коллег.
- Кто бы он ни был, ему надо вломить по самое нихочу! - Кипелов сделал решительный вид. Тут все посмотрели на Голованова, который, как ни в чем не бывало, продолжал тихо наигрывать свои соло.
- А почему это у товарища Голованова осталась целая гитара? – Маня с подозрением уставился на гитариста.
- Э, ребят, вы чего? – Андрей понял, что сейчас его будут бить, или в лучшем случае просто покрывать матами.
- Ничего! Объясни мне, мой лохматый друг, почему у меня не осталось гитар, а у тебя осталось?.. - Маврин угрожающе надвинулся на Голованова.
- А я почем знаю? – выпучил глаза Андрей и, посмотрев на свои волосы, добавил, - и вовсе я не лохматый, на себя посмотри!
- Нет, вы слышали? – возмутился Кипелов. - Я бы в его положение молчал в тряпочку, а он еще и огрызается.
- Да по шее ему надо!!! - Харек сжал кулак.
- Точно! Вали его! – крикнул Маврин, и все понеслись на бедного Голованова.
Дальше все происходило со скоростью света. Когда все четыре тела музыкантов встретились с одним телом гитариста, то гитарист отлетел в противоположную сторону. А так как находился он на краю сцены, то, дабы продвинутся в выбранном направление, ему потребовалось упасть с нее. Однако остальных музыкантов ничуть не смутил его полет, и они решили добить гитариста. Совершенно естественно, что для этого их телам тоже потребовалось упасть со сцены. Но, это ведь не синхронное плавание, и поэтому все музыканты повалились со сцены в разное время, но цель их полета была одна точка – Голованов, который валялся внизу. Итогом стала пирамида из пяти музыкантов, которая расположилась на полу возле сцены. Основание пирамиды, то есть Голованов, после приземления музыкантов, пришел в стадию отключки. Впрочем, как и вершина этой пирамиды, которой был Харьков. Летя со сцены, он ударился о кулак летящего впереди Маврина и, так как Леша – создание нежное, то этого удара было достаточно для его нейтрализации.
- Так, кто жив? – послышался из середины голос Кипелова.
- Не знаю кто как, но я вроде ничего, - раздалось сверху.
«Маврин» - подумал Кип, а вслух сказал, - не густо, а еще кто-нить?
- Ну, я еще, - послышалось снизу.
«Манякин» - вокалист узнал голос барабанщика. - И все?
- Вроде да… – Маврин попытался кивнуть в ответ, но, выполняя этот жест, стукнулся о Киповскую макушку, - уууу… - послышался стон боли.
- Ооооо – ответило снизу, - Маврин, ты если лежишь на мне, то лежи и не дергайся!
- Ты так говоришь, будто мне нравится тут лежать.
- Ну, если лежишь, значит нравится.
- Ты знаешь, на мне пребывает еще одно тело и, кстати, очень тяжелое.
- Не фиг было откармливать!
- Что? А кто постоянно причитал, что Харьков худенький и приносил ему пироженки-мороженки?!
- Маврин, это не я! Чес-с слово!
- Так я и не говорю, что ты. Это Марга, блин!
- М-да, ну, если это была Марга, то можно сказать, что виновных нет, - Кип с сожалением вздохнул.
- Слушайте, - донесся голос Мани. – Вот слушаю я ваши рассуждения и думаю, что на мне лежит три различных тела, и что если они не уберутся, то меня вырвет.
- Вот только гадить не надо! У нас тут концерт через пятнадцать минут начинается, и потом неудобно выйдет – на нас человек пятьдесят сейчас смотрят – техники всякие… – огляделся Кип.
- Отсюда следует вопрос, - задумчиво протянул Маврин, - если они на нас смотрят, то почему не помогают нам подняться?..
- Наверное, потому что все ржут, и КАК ржут! Аж противно!
- И что? Совсем никто не стремится помочь?
- Не-а.
- А жаль, - вздохнул Маврин.
- А хотя… кто-то идет.
Вскоре, Маврин почувствовал, что тело Харькова покинуло свое прежнее место нахождения. Он быстро поднялся, помог встать Кипу и Мане, и довольный музыканты посмотрели на Голованова.
- Знаете, что я думаю, - сказал Марин. – Вот, если у него есть гитара, то пусть и играет. Один.
- Правильно! – подтвердил Кип. – Там еще микрофон старый нашли. Я в него петь не буду, а вот ему придется.
- Вот и порешили, надо только его в сознание привести и сообщить новость.
- Да вы что?! С ума сошли?! – заорал Голованов, когда ему сообщили о грядущем концерте.
- А нечего было наши инструменты брать! - Маврин грозно посмотрел на коллегу.
- Да не брал я ваши инструменты! На что они мне! Сами, небось, спрятали, чтоб от концерта отмазаться.
- Да как ты смеешь? – Кип надвинулся на гитариста. – Опять получить захотел?!
- Да ладно, расслабься… – Голованов смирился с ситуацией. – Но смотрите, буду играть, что хочу, и пою я противно.
- Да пой что хочешь, хоть «Тату». Ты уговор Ли слышал? Вот и действуй! – сказав это, Кип направился к сцене, желая занять вакантное место для просмотра грядущего представления.
В зале все сканировали: «КИПЕЛОВ!», «КИПЕЛОВ!!!». Концерт задерживался на пятнадцать минут. Возле сцены происходил настоящий бой. Маврин и Манякин пытались выпихнуть Голованова на сцену.
- Нет, Андрей, договорились же! – Маврин сделал очередное усилие для отправки гитариста.
- Мало ли, что мы договаривались, - скулил Голованов. – Вам ничего, а мне страшно!
- Не дрейфь, ты их кумир!
- Спасибо, успокоил! - съязвил Андрей, злобно посмотрев на Маврина. – Они, вон, Кипелова просят, так почему бы им его не дать на растерзание?
- Валерка в такой микрофон петь отказывается!
- Тоже мне! У него что? Звездная болезнь?!
- Я все слышу! - раздался за их спинами Золотой Голос Российского Металла. – Еще слово, и ты у нас еще танцевать станешь.
- Это уже совсем жестоко. И вообще, я увольняюсь! – сказав это, Голованов сделал попытку убежать, но был остановлен Мавриным за волосы.
- Иди сюда, мымр хайрастый!
- Еще и оскорбляют! Я в такой обстановке работать не буду!
- Да кто тебя спрашивает? Вот отработаешь все намеченные концерты и иди с Богом, хоть на все четыре…
- Лучше на три… советских, - перебил Маврина Манякин.
- Ну, Саш, мы люди культурные.
- Ха! Тоже мне, культурные. Да выыыы… - договорить Андрей не успел, так как Маврин неожиданно толкнул его на сцену, и тот благополучно отправился к народу.
На сцене он появился довольно феерично, а именно пролетев метра три, распластался на полу.
Быстро поднявшись, он подошел к микрофону.
- Дорогие друзья, - начал Голованов. – От всей группы я приветствую вас всех здесь. Для начала, позвольте мне исполнить пару песен, которые я очень люблю… – с этими словами он взял гитару и подошел к микрофону. Во рту у гитариста все пересохло, и поэтому он запел противным, скрипучим голосом. - Наплявать, наплявать! Надоело воевать! Ничего не знаю, моя хата с краю!!!.. - понеслось в зал, а так как микрофон был года этак, семидесятого, то голос сопровождался дикими помехами и другими противными звуками.
А в это время за сценой Кип бился в истерике.
- Не могу я этого слышать, ну кто-нибудь заткните ему рот! Ну, пожалуйста! Я на все согласен, только пусть он прекратит! – Кипелов умоляюще смотрел на товарищей, но те ничем ему помочь не могли. Они только пожимали плечами и сочувственно смотрели на вокалиста. – Ну, ладно! Вывели! Я признаюсь. Леша! – Кипелов встал на колени перед басистом. – Алексей, прости меня! Это я стащил твои басы, но я могу хоть сейчас их принести! Только заставь его замолчать!
- Валер, да ты чего? – Харьков ошарашено смотрел на Кипелова.
- Так, давайте разберемся. Так это ты спер наши инструменты?! – Маврин сжал кулаки.
- Я, но только Харьковские, остальные я не трогал. Да и подумай, зачем мне красть собственный микрофон?! - Кипелов серьезно посмотрел на Сергея.
В это время Голованов решил исполнить «Пока Боги спят», которую, в тайне от Маврика, выучил наизусть, и вообще, он очень любил эту песню. Марика аж перекосило.
- Ладно, я тоже признаюсь кое в чем, если кто-нибудь после концерта поможет мне добить Голованова…
- Ладно, я помогу. Так в чем ты хотел признаться? - Кипелов подозрительно покосился на гитариста.
- Валерий, это я унес все твои микрофоны. Признаюсь. Они лежат у меня в гримерке, можешь забрать, только давай прогоним его оттуда.
- Нет, прогонять мы его не будем, будет дальше работать, только нормально. – Кипелов был до крайности практичным. И вокалист с гитаристом отправилась за спрятанными ими вещами. Возле сцены остались Харьков и Манякин.
- Эх, хорошо тебе, - вздохнул Манякин, глядя на Лешку. – Тебе сейчас басы принесут, а мне хоть руками барабань.
- А нечего было сортир занимать!
- Чего?! Так это ты?! Морда Харьковская.
- Ну я. И что ты мне сделаешь, палочки-то все равно у меня!
- Ладно, - все быстро обдумав, Маня понял, что даже если он убьет басиста, палочки к нему в данный момент не вернуться. – Леш, я тебя прощу, но ты это… палочки- то верни, а?
- Хорошо, жди здесь – скоро приду.
И Харьков удалился, а Маню начала посещать его давняя знакомая, хоть и самая нелюбимая – совесть. Он думал, что вот сейчас у всех будут инструменты и только Маврин останется без них. А это ведь ни кто-нибудь, а его друг и товарищ. Он попытался не обращать внимания на свои мысли, но из этого ничего не получилось. И, невыдержан, Манякин побежал за гитарами.
Вскоре, все музыканты появились на сцене. Зал взорвался овациями, но больше всех радовался Голованов. Он с удовольствием получил обратно свои оставшиеся гитары и занял привычное место – просто гитариста, без вокала.
Концерт прошел по первому классу. Никто и не подумал требовать возвращения денег за билет. Рина Ли сияла от восторга. Да и музыканты были довольны.
- Да, а ведь мы могли провалить этот концерт… - сказал Маврин, сидя у Голованова дома, к которому они отправились отмечать сегодняшнее событие.
- Да… - подтвердил Кип. – Ты, Андрей, так противно пел, что мог всех распугать.
- Нет, это я еще и виноват! Вы меня незаслуженно заставили за всех отдуваться. И вместо того, чтобы извиниться, еще и укоряете!
- Это тебе за то, что отстал от общества и остался с гитарой.
- Да и пошли вы… - с этими словами он вышел из комнаты.
Вскоре Кипелову захотелось в туалет. Он вышел в коридор, подошел к заветной двери и подергал ручку – закрыто.
- Андрей, это ты там?
- Я.
- Давай, выходи, другие тоже хотят.
- А фиг вам всем. Пока не извинитесь – не открою!
- Да ты! Я вот тебе покажу!
- Вы что? Опять ссоритесь?! - в коридор выглянул Маврин.
- Этот гад отказывается выходить, пока мы все не попросим прощения! - пожаловался Кип.
- Ну и в чем проблема? Эй, Маня, Леша! Идите сюда – будем извиняться! – крикнул Сергей, и из комнаты тут же пришла вся ритм секция в полном составе.
- Прости нас, Андрей! – хором крикнули все музыканты. И как по волшебству дверь туалета открылась, и оттуда появилось улыбающееся лицо Голованова.
- Ну, так кто бы сомневался! – крикнул он, обнимая друзей…
Сатира Варес
| |
