| |
 олодный зимний день… По центру Москвы бредут пять мужиков престранной наружности.
- Восемь часов работы – и ничего! Балбесы, нормально даже куплет записать не можете! Ну, устрою я вам ****** вместо Нового Года! – как вы уже, скорее всего, догадались, эти слова принадлежат Владимиру Холстинину, идущему во главе этой процессии.
- Да ладно тебе, Вовка… - начал отмазываться Макс.
- Молчать, шпана! Для кого Вовка, а для кого – Владимир Петрович! Совсем распоясались! Никакого уважения к старшим! – Петрович разозлился не на шутку. Но вскоре настала тишина. Каждый погрузился в свои мысли. Макс думал, какая разница между Вовкой и каким-то Владимиром Петровичем. Дуб уже на протяжении получаса мечтал о том, как придёт домой, стебанёт тарелку домашнего борща и завалится спать. Попов вообще ни о чем не думал и только иногда удивлялся, как это «Кириешки» могли оказаться в его кофте? Беркут злобно разворачивал ещё один пакетик всё тех же «Кириешек» и осторожно запихивал их под куртку Сергею. Ну, а Холст придумывал песню по сложнее, что бы его коллеги по группе при каждом её исполнении на изнанку выворачивались, чтобы нормально её сыграть. И только в его голове родилась какая-то заготовочка, как снег на тротуаре плавно перешёл в откровенный каток. Послушно поскользнувшись, Петрович благополучно грохнулся на землю, совершив при этом, завидное даже олимпийский чемпионам, тройное сальто назад…
Длинная винтовая лестница вела вниз. Холст спускался всё глубже и глубже. Становилось жарковато. Вдруг он увидел какой-то свет (ну, почти в конце тоннеля…).
- А-а-а, Владимир Петрович! Здрасте, здрасте! Заждались мы Вас, однако, хэх! – чей-то ехидный голос прозвучал за спиной Владимира. Он обернулся и увидел наглую физиономию Удалова.
- Н-непонял! – Холст попытался сделать внушающий уважение вид, однако, это у него, мягко сказать, не получилось. И как по чьему-то приказу возле Петровича появились стражи в виде Беркута и Попова. Они довольно грубо подхватили Холста и потащили вниз по лестнице. Там Владимиру открылась такая картина: возле огромного котла с раскаленной серой что-то химичила сама Марго, а вокруг неё исполнял непонятные шаманские танцы Елин.
- Моя королева, пленник доставлен! – радостно сообщил Макс, идущий следом за конвоем. Не поднимая на пленника глаза, Маргарита кинула что-то в котёл и приказала звучным голосом:
- Кидайте!
Сам же Холст лишь с ужасом косился то на Макса, то на Марго.
- Виталя-а-а-а!!! – завизжал «пленник», когда подошвы его ботинок начали плавиться от жара. И тут же перед ним материализовалась физиономия Виталия с пренаглейшей ухмылкой. Но только Холст попытался попросить помощи друга, как Макс врезал Владимиру по лицу…
- Володька, вставай!
Владимир медленно продрал глаза. По лицу его остервенело и довольно думасил Макс, пытаясь привести в чувство гитариста. А взору Холстинина предстала наглая физиономия Дуба. Тут из чьих-то окон послушалось до боли знакомое: «Хлеба и зрелищь народу – через кра-а-ай!» Попов с Беркутом начали отплясывать в такт песне замысловатый танец, радуясь собственной популярности.
- Неужели мы играем такую гадость?! – внезапно подскочил Владимир.
Всеобщее тупое молчание обозначило, что-либо кого-то сейчас отвезут в больницу, либо его же просто-напросто начнут бить, возможно, даже ногами… Возможно, даже по почкам…
- Нет, я так больше не могу! Скорее, скорее в студию!!! – и Холст сорвался с места в сторону студии. Остальные, кинув непонимающий взгляд в сторону убегающей фигуры гитариста, медленно поплелись за ним.
- Да нет же!!! Не так, Артурчик! Кто же так поёт-то, а? – возмущению Холста не было предела. Но Бер лишь страдальчески посмотрел в глаза Владимира. – Вот как надо! Муси-муси, пуси-пуси!.. – и Холст начал зажигать, совершая при этом довольно странные движения бёдрами. Но тут Дуб не выдержал. Мало того, что его мечты о домашнем борще улетучились вместе с желанием поспать, так ещё и этот ирод устроил здесь отчётный концерт Фабрики Звёзд! И, недолго думая, Виталий за шкирку выкинул Холста за дверь.
- Ну и не надо! Ну и пожалуйста! Тоже мне, друзья называется!!! – кричал Холст в закрытую дверь. Немного посидев на полу, он вдруг подскочил:
- А про Кипа то я совсем забыл! Вот уж кто-кто, а он меня никогда не предавал!
И радостный Холст вприпрыжку побежал к нему домой, не обращая внимания, что на дворе был уже поздний вечер…
Час ночи… В квартире вокалиста группы «Кипелов» была тишина, прерываемая лишь чьим-то храпом и довольным похрюкиванием во сне. Но внезапно зазвонили в дверь, и противненький голос китайского звонка заголосил: «Пожалуйста, подождите! Сейчас вам откроют!»
- М-м-м… - простонал Кип. – Завтра же сниму эту китайскую гадость!
Звонок повторился.
«Мы рады, что вы решили на посетить! Через несколько минут Вам откроют!»
- И кому же это, интересно, я рад?! – возмутился про себя Валерий. – Какой идиот мог придти во втором часу ночи?!
И Золотой Голос Русского Рока начал лениво натягивать на себя трико. А тем временем терпение «посетителя» начало кончаться. Послушался наглый стук в дверь.
- Да иду я, иду! – проговорил Кип и направился в сторону двери, с определённой целью – прибить этого придурка, кем бы он ни оказался.
Кип открыл дверь и ... тут же закрыл обратно, заперев её на все замки, которые только имелись в наличии. Он прижался к стенке и попытался привести дыхание в порядок, так как испугался он увиденного не на шутку.
А тем временем Холстинин (а это был именно он) не на шутку разозлился и принялся дубасить в дверь ногами. Подумав, что открыть дверь – это всё-таки лучше, чем потом разбираться с соседями из-за ночного шума, Кип, перекрестясь, открыл её. На пороге стоял радостный Холст.
- Володя… Ты или мазохист, или самоубийца…
- Это почему это? – Холст не на шутку удивился.
- Во-первых, ты пришёл в час ночи, во-вторых, ты пришёл ко мне!
- Да ладно тебе, Валерка! – радостно сказал Владимир и полез к Кипелову обниматься в знак приветствия. Кипелыч, не ожидая такого расклада, начал отходить назад. И только он это сделал, как ему на голову что-то упало. По всей вероятности, это самой «что-то» Кипелов посмел потревожить…
Странная тёмная комната. Кип почувствовал, что сидит, связанный, на стуле. Но тут он заметил какую-то тень, медленно приближающуюся к нему. Не долго думая, Кип решил предпринять метод, который его ещё никогда не подводил. В связи с чем, эта самая комната разразилась душераздирающим криком «Мама-а!!!» Тень шарахнулась от Валерки, при этом довольно некультурно выругавшись. Но не успел Кип как следует порадоваться своей победе, как появилось ещё три тени. Кипелов же только теперь додумался отвести взгляд от стены, где он всё время видел эти самые тени, и перевёл взгляд вправо, где довольно мирно стояло четыре мужика в виде Голованова, Маврика, Харька и Маньки.
- И что это значит?! – Валерий попытался сделать устрашающий вид, который подобает фронт-менам.
Однако ответа не последовало. Музыканты только как-то не по-доброму улыбнулись. И тут Маврин подошёл к какой-то двери и открыл её. В комнату влетели бешенные фанатки. При виде своего кумира, в виде Валерия Саныча, они, с диким визгом, кинулись к нему.
Кип только и смог расслышать злой смех всёх членов группы и звук запирающейся двери…
- Где я?..
- Ты дома! – довольно ответил Холст.
- И что я тут делаю? – разум начинал потихоньку возвращаться к Кипу.
- А-а-а… Как бы тебе объяснить?.. Ну, с некоторых пор ты здесь… того… живёшь…
Внезапно Валерка вскочил на ноги и принялся обнимать Владимира, рыдая у него на плече.
- Володька!!! Они меня достали! Не могу я больше с ними-и-и! Возьми меня обратно в Арию, а? – и Кипелыч состроил невинные глазёнки.
- Да не расстраивайся ты так! – Холст заботливо вытер платочком глазки Кипа. – У меня идея классная родилась!
И Владимир принялся рассказывать Кипелычу свои мысли…
По центру города шли двое мужиков с явно давно не стрижеными волосами. Они оживлённо о чем-то разговаривали. И никто не обращал на них внимания. Разве что только одна компания металлюг, которым посчастливилось пройти мимо Холста с Кипом (а это были именно они) как-то странно шарахнулась от них.
Небольшое отступление от темы: попытаемся оправдать бедных металлюг, которые даже не попытались взять автограф у кумиров. И более того, они даже не разорвали их на сувениры. А всё просто. Представьте себя на месте какого-либо арийца (хотя, «представлять» и не требуется…) И вот, идёте вы, идете… И тут вам на встречу вываливаются Кипелов и Холстинин (!), мирно (!!!) беседующие о чём-то...
- Убью!!! Придушу, ирода! У нас альбом не готов, а он шляется где-то! – возмущения Сергея Маврина не было конца и предела. Тут в дверь студии постучали.
- О-о-о, явились! – Маврик схватил стул, и уже было хотел запустить его во входящего Кипа, как на пороге, кроме этого самого Кипа, материализовалась радостная и белоснежная улыбка Холстинина.
- Ма-аврин!!! – радостно крикнул Владимир и побежал обнимать Сергея. Рыжик, не ожидая столь бурной реакции, так и остался стоять на месте, высоко задрав руку со стулом.
Остальные члены группы так же недоумённо пялились на обнимающихся. А Харьков даже за установку Мани спрятался. Много рассказов о злом гитаристе слышал Лёшка от своих коллег. Но никогда Харьку не доводилось видеть его так близко.
- Маври-и-ик! Сколько лет, сколько зи-и-им!!! – облобызав Сергея, завопил Холст. А рядом стоял Кип и, сложив ручки на груди, умилённо наблюдал за происходящим.
- Серёга, у нас прекрасная идея родилась! – радостно провозгласил Кипелов. – Мы решили записать совместный альбом! Ну-ка, Вовка, пакеж им!
И Холст начал выводить непонятные танцы, из-за которых Дуб, собственно, и выставил его. Наблюдая за странными манипуляциями, производимыми Холстом собственными бёдрами, Маврин открыл рот, а за одно и чехол, где лежал его любимый «Fender». Не долго думая, Маврик направился в сторону Холстинина. Оглушив его, он взвалил данную тушку себе на плечё и поплёлся на верхний этаж, где у «Арии» проходила репетиция…
- Ну, кто там ещё?! – Дубинин недовольно поплелся открывать дверь студии. Вся честная братия группы «Ария» уже более суток коллективно и организованно запивала свою скорбь.
- Нате вам! – в коридоре послышался дикий грохот падающего тела и отборные маты этого же тела. Через пару минут Дуб втащил в студию тельце Владимира. Продрав глазёнки, Холст радостно произнёс:
- Работать!
- Ура-а-а!!!- завопили остальные члены группы, надеясь, что разум вернулся к своему законному владельцу…
Представьте себе, наши многоуважаемые читатели, шикарную песню «Колизей» в обработке Бори Моисеева. Представили? Вот и отлично, значит, вам достаточно посмотреть теперь на себя в зеркало, чтобы понять выражения лиц арийцев во время репетиции данной версии песни. Радостный Холст, улыбаясь, наяривал на гитаре простенькие аккордики.
- А теперь – «Палач» - восхищенно произнёс он. – Артурчик, надевай костюм, что я тебе принёс! Будем, как на концерте играть!
И Бер на минуту скрылся, дабы переодеться. Через некоторое время в студию вошло нечто в обтягивающих шортиках, в розовой не менее обтягивающей и блестящей кофточке и с расчёской вместо меча. И только жалостные и слезящиеся глазки напоминали, что это создание – никто иной, как Беркут.
- Володя, ты думаешь, поклонники меня поймут? – пролепетал Бер, прикрывая до безобразия симпатишные ножки.
Но не успел Холст ответить, как всем арийцам окончательно задолбало всё происходящее. Они в раз вскочили со своих мест и направились на Владимира. Но, будучи не в меру догадливым, Холстинин ринулся к выходу. Арийцы побежали за ним…
- Цвету-ут ли цветы не бывалые-е-е! – заводил Кипелов на репетиции песни «Вавилон».
Александр Манякин невозмутимо стучал в барабаны. Андрей Голованов не менее невозмутимо учил свою партию, радуясь, что при таком раскладе Маврин не наругает его за невыученные партии. Алексей Харьков давился от смеха, смотря то на Мавра, то на Кипа. И сам же Маврин, так и не закрыв рот, наблюдал за странными движениями Кипелова, напоминающими не то Холстинина, не то Баскова. Однако и его терпению пришёл конец. И он, крикнув символическое «Всё!», направился в сторону Кипелова, который, почуяв неладное, уже выбежал коридор...
- Где он?
- В подвал спустился, гад!
- Прибью, кретина!
Две группы, спустившись в подвал, шли на встречу друг другу. А впереди каждой, так же на встречу, бежали, задыхаясь, Холстинин и Кипелов. И вот, оба они уже увидели на горизонте свою скорую встречу. Однако скорость их бега была такой, что даже сам Маня позавидовал бы. И величайшая встреча фронт-менов двух великих групп свершилась здесь, в подвале одного из домов Москвы. И арийцы, и кипеловцы уже давно остановились, наблюдая за сближением гитариста и вокалиста. А Харьков успел даже где-то попкорн достать.
Позвучало торжественное «Тыдыщщщ!» и в подвале настала тишина…
Через пару минут оба «встретившихся» очнулись.
Немного привстав, Кип (Холст) смог узреть физиономию Холста (Кипа). И вот, тишины подвала нарушилась, и раздалось дикое кошачье шипение, доносящееся из уст этих двоих. Однако, как ни странно, до драки дело не дошло. И, с трудом отодрав своих «предводителей» от «бочкокатания» друг на друга, арийцы и кипеловцы довольно направились по своим студиям, будучи уверенными, что теперь-то точно всё в порядке…
Холодный зимний день… По центру Москвы брело пять мужиков, и не будем скрывать, что это были арийцы.
- Кретины! Опять ничего не сделали! Да я вас ****!
Знакомая картина, не правда ли? Но, как ни странно, никто из «кретинов» даже не подумал обижаться на ругающегося Холста. Они только умилённо улыбались, наблюдая за разгневанным другом, радуясь тому, что он таки вернулся...
Адена.
| |
